Цвета нашего мира — 2

09.03.2010

Творческое мышление - это цветное мышление

Следующие цвета полны недомолвок. Они намекают, но не утверждают, они предсказывают, но не обещают. Они холодны, но в них медленно проступает жар. Вступает низким гулом темно-пурпурный - это отголосок манящего Востока. Мягко идут по ковру мира сладострастный сливовый, экстравагантный фиолетово-баклажанный, эстетичный орхидеевый, шаманящий гелиотроповый и лиричный фиалковый. Гелиотроповый - немного безумный, это цвет "снов" Куросавы.

Минуя бледно-пурпурный, мы встречаем вызывающую фуксию и вульгарную звезду в шоке. Она хлещет презрением и ее чувственность и отталкивает и смущает. Далее - шикарный пурпурный, цвет Милтона Эриксона, у которого было нарушено цветовое восприятие. Пурпур гипнотизирует, как бы он нас не заворожил... - поэтому не будет надолго останавливаться здесь. Ярко-розовый и ярко-фиолетовый - два экстравагантнейших джентльмена. Последуем к сочному баклажановому и вишневому - сладкому, даже кисло-сладкому, - я чувствую, как рот наполняется соком.

А далее - хоровод цветовых гибридов - розовато-лиловый, фиолетово-красный, светло-вишневый, темно-розовый. Цветораздел между колористическим экстазом и скромностью проходит по холеному лиловому и бархатистому бледно-каштановому.

Он смирен и очень уж скромен. Пюсовый пристально-невинен, вызывающе-невинен, как старая дева, обуреваемая страстями, а вот розовый Маунтбэттена - бархатный и немного влажный. Это милая женщина, горячо любившая в молодости, обманутая возлюбленным, но вполне простившая и сумевшая оправдать его в своем добром сердце.

Розовый Маунтбэттена сменяется бледным розовато-лиловым.

Это цвет губной помады зрелых женщин, которые мечтали когда-то о роковой любви. Жженая умбра, напоминающая о персонажах книги Умберто Эко, выступает независимо и свободно - и пропадает в тенетах цвета блошиного брюшка. Он так и называется, поверьте. Есть такой цвет - непроницаемый, глухой, немного жутковатый. И далее - новое сгущение - переход в бурый.
Бурый цвет - это цвет? Это - целое мировоззрение того, кто не опасается видеть, чувствовать, осознавать, тех, кто боится перемен. Но и его я люблю.

Но уже за ним шествует темно-алый - и начинается прозрение, мерцает исцеляющая мысль - и вспыхивает вневременным благородством бургундский, от сочного и более сдержанного коричнево-малинового мы переходим к сангиновому - его нужно помнить. Это - цвет приглушенной страсти. Тешит тщеславие влюбленного бисмарк-фуриозо. Все эти цвета совсем не просты - они властны, они горячи и они очень упрямы.

Аристократы бордовый и бледно-карминный ведут неспешный диалог, а рядом - плебей ржаво-коричневый заявляет во весь голос о своих правах.

И тут же вспыхивает жаркий кармин и властительный кардинал рядом с ним - и начинается пламенение, жар, обольщает тициановый, кричит красный, пылает алый, безумствует карминно-красный.

Это угли раскаленный печи метают свои цвета и поют жар-птицы вокруг могучего Сурта, рубящего Иггдрасиль... Муспельхейм - царство огненных великанов.

Таращится сладкая киноварь, вращает несытыми лукавыми очами, - и вдруг, как полотнища майских флагов - международный оранжевый. Что за чудо! :) - Цвет вырви глаз и воспламени толпу.

И спелый, сдобный ализариновый, близкий к нему малиновый - это еще два всплеска жара Сурта, но примирившегося с Иггдрасилем, - ведь в мире, где царствует цвет, возможно все.

И вдруг - такой нежный, изысканный шаг в каштан... Одесса, каштаны в сахаре, кафе-шантан... :)